Рейх Яків Самуелович: відмінності між версіями
| [перевірена версія] | [перевірена версія] |
Вилучено вміст Додано вміст
Ejensyd (обговорення | внесок) Немає опису редагування |
Ejensyd (обговорення | внесок) Немає опису редагування |
||
Рядок 70:
«От неприятностей в связи с секретным фондом мне уйти все же не удалось, какие меры предосторожности я ни принимал. Самые большие мои неприятности были в связи с финансовой катастрофой Германии в 1923 году. Положение осложнялось и потому, что в этот момент примешались споры партийно-полити-
158 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ческие, а с другой стороны в Москве на эти дела посадили Пятницкого (в 1922 году). Крестинский мне говорил, что Пятницкий вообще невозможный человек и что с ним никто не может сработаться. Очевидно, именно поэтому его и направили в Коминтерн, на самый щекотливый пост: ведать финансами. Здесь приходилось иметь дело с массой самых разнообразных людей и потому было особенно необходимо уметь уживаться. Других причин для такого назначения не было. У меня трения с ним начались очень скоро. Существо их сводилось к следующему: я привык все делать на свой риск, считаясь с обстановкой, — а уж потом отчитывался перед Москвою. Пятницкий начал требовать, чтобы я обо всем запрашивал Москву предварительно. Я отказался, — и победил в этом вопросе. Тогда Пятницкий поднял вопрос денежный: опротестовал выдачу, которую я произвел на дела польских коммунистов. Пятницкий и в этом вопросе потерпел неудачу.
Тогда он поднял вопрос о неправильности моего управления фондом со стороны финансовой: я получил фонд в немецкой валюте, она скоро начала падать. Часть я поспешил перевести в другие валюты, — но только часть. Остальное оставил в марках, рассчитывая, что падение не будет так велико и что марка позднее выровнится. Пятницкий подсчитал, сколько было бы спасено, если б я все сразу перевел в доллары. Получилась, конечно, огромная цифра. Я доказывал, что никто не мог предвидеть того, что произошло. Была создана особая комиссия, — сначала в Москве: Бухарин, Радек, Клара Цеткин, Реммеле, Литвинов, Костшева (полька). Потом перенесли дело в Берлин, где во главе комиссии был поставлен
Крестинский. Было заседание. Пили чай, — потом разговоры. Я рассказал, как за два с половиной месяца обменял 25 млн. марок, — и почему не мог обменять все сразу. Чувствовал, что Крестинский чем-то неудовлетворен, но не понимал, в чем дело. В конце, когда остались одни, Крестинский сказал: «Дело можно кончить скоро. Ясно, что Вы правы. Государственный Банк тоже не предвидел. Но — это между нами. Для официального решения необходимо, чтобы Вы заявили, что имели секретные указания Зиновьева».
Я понял, что вокруг дела идет нездоровая интрига. Никаких симпатий к Зиновьеву у меня не было, но свалить ответственность на него я не считал возможным: не хотел войти в интригу. Тогда дело было снова перенесено в Москву. ЦК решил против Пятниц-
Глава 7, Невидимая часть Коминтерновскоео айсберга 159
кого, но недостаточно определенно, я подал в отставку. Ее не приняли, но на этот раз удовлетворили мое требование о назначении особого уполномоченного для заведования фондом. Им выбрали Стасову, которую я предлагал еще в 1921 году. Пятницкий остался в Коминтерне, но я отказался сноситься с ним. Опять обсуждали вопрос в ЦК и признали мое поведение недопустимым. Тем не менее, я сноситься с ним не стал, настоял на своем, — сносился только со Стасовой».
Такова версия самого Рейха. Однако объективное рассмотрение произошедшего между Пятницким и Рейхом конфликта выявляет совершенно другую картину. Дело было, конечно, вовсе не в том, что Пятницкий являлся «невозможным человеком» и что «с ним никто не мог сработаться». Почти год, ссылаясь на конспиративный характер работы, Рейх уклонялся от предоставления Пятницкому отчетных документов за 1920 год. «По понятным причинам я с начала своей деятельности не веду бухгалтерских расчетов», — писал Рейх Пятницкому 22 августа 1921 года.
Дальнейшая их переписка свидетельствовала о нараставшей напряженности в отношениях между председателем Бюджетной комиссии Коминтерна и главным финансовым распорядителем последнего. Двадцать первого ноября того же года Пятницкий был вынужден прибегнуть к угрозе, что в случае дальнейшего отказа выслать финансовые отчеты он обратится в Президиум ИККИ. В ходе чрезвычайно сложного и запутанного расследования, несмотря на все чинимые Рейхом препятствия, год спустя, в ноябре 1922 года, Пятницкий предъявил Рейху следующие обвинения:
« 1. Томас выдал Коммунистическому интернационалу молодежи и германской компартии на 2 млн. марок меньше, чем указал в своих расходных документах...
2. Томас скрыл от Коминтерна курсовую разницу около 5 млн. марок, полученную в результате быстрого падения немецкой марки по отношению к другим валютам осенью 1921 года.
3. Томас не внес в статью расходов 8 млн. 760 тыс. марок, полученных им через торгпредство РСФСР, в Германии летом 1921 года».
Ознакомившись с докладом Пятницкого, Зиновьев понял, что дело переросло размеры личной неприязни между Пятницким и
160 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Рейхом, и предложил обсудить вопрос на Президиуме ИККИ.
Вызванный в Москву Рейх отказался приехать, сославшись на здоровье и «бессмысленную трату нервов». Более того, он заявил о своей отставке с 15 декабря 1922 года и, хотя последняя была отклонена Исполкомом, от ведения финансовых операций Рейха все-таки отстранили. С начала 1923 года его функции перешли к Елене Стасовой, которой Пятницкий безгранично доверял.
В Коминтерне была создана комиссия в составе старых большевиков и друзей Пятницкого: М. Литвинова и А. Сольца, а также немецкого коммуниста Э. Хербле.
17 февраля 1923 года Рейху все-таки пришлось выехать из Берлина в Москву и предстать перед комиссией. 3 марта того же года было вынесено следующее решение: «Комиссия констатирует крайне легкомысленное отношение со стороны товарища Томаса к пролетарским деньгам, а потому рекомендует Коминтерну впредь воздержаться от порученных товарищу Томасу дел, связанных с денежными операциями».
С этого времени Пятницкий взял в свои руки управление финансами Коммунистического Интернационала и установил двойной контроль за их использованием.
Однако зарвавшегося Рейха даже подобная мягкая формулировка не устраивала. Обнаглевший авантюрист, используя свои давние связи со всеми тремя руководителями Коминтерна, требовал восстановить свое «честное» имя, грозя в противном случае «бросить все дела», чаще всего издательские. Вскоре появился документ, подписанный Зиновьевым, Бухариным и Радеком: «На основании того, что мы до сих пор о Томасе знаем, у нас сложилось мнение, что Томас лично — честный человек. С другой стороны, он великолепно поставил дело издательства Коминтерна,
ломка коего была бы связана с громадным вредом».
В связи с этим заявлением было вновь возобновлено дело Рейха. На этот раз сформированная для его расследования комиссия действовала в Берлине. В нее входили полномочный посол СССР в Германии Николай Крестинский (председатель), руководитель КПГ Генрих Брандлер и представитель Украины в Германии Владимир Ауссем. Накануне начала работы комиссии Зиновьев направил Крестинскому личное письмо, в котором, высказываясь против применения жестких мер по отношению к Рейху, писал: «Я не вижу другого выхода, кроме как максимально
ускорить разбор дела и положить конец тяжелому и досадному инциденту».
-->
У 1905—1906 роках був учасником бойової організації анархістів у Царстві Польському (Варшава).
1918 року працював співробітником місії Я. Берзина у Швейцарії.
| |||